С лицом замученным и серым, на белой смятой простыне, как жертва бешенной холеры лежит коленками к стене. Протяжно стонет, как при родах, трясется градусник в руках. Вся скорбь еврейского народа, застыла в суженных зрачках, по волевому подбородку, струится пенная слюна. Он шепчет жалобно и робко: Как ты с детьми теперь одна?" В квартире стихли разговоры, ночник горит едва едва. Темно...опущены все шторы - у брата 37,2......
