Lena, 55 - 13 мая 2010 00:43

[COLOR=red]
История любви №2


Верка заглядывала в глаза мальчишек постарше: кто положит в ладошку колечко-выбеги на крылечко. Кто выберет ее в «Ручеек» и с кем она пойдет по жизни «цепи кованы-раскуйте нас», но он не разомкнет рук? Ау? Тишина была ей ответом. Вот уже в своем альбоме Веруня написала «Детство, прощай! Юность, здравствуй!», а романов-любовей не было. И Веруня томилась.
Потом было студенчество. И мальчики, у которых потели ладошки. Вот Вовка, например, когда Веруня решила остаться ночевать у него, так тщательно вытирал ладошки одеколоном, что к ночи стало нечем дышать в общажной комнатенке размером с телефонную будку. Хоть одеколон и был Пако Рабан. Вовка волновался. Потому что любил.
- У тебя груди ( и было видно, что Вовка краснел даже в темноте) они как… киви.
- Такие же мохнатые? – спрашивала Веруня и прыскала.
- Такие же маленькие. Не смейся, дура, ты все испортила.
Бедный Вовчик!
И потом она все испортила. Тогда за окном залаяли собаки. И он сказал:
- Тебя охраняют даже собаки.
И потом вся эта свора понеслась в собачьей свадьбе под визг и лай. И …опять не получилось. Ну мы же не как собачки.
А потом случилось. Веруня тогда застирала кровавую простыню в общажной раковине и сушила на батарее. Она стояла колом. И было никак: стыдно, больно. И непонятно, как и о чем разговаривать завтра. Но весь этот стыд перекрывало новое ощущение: теперь я другая. Теперь я – женщина.
Верка вышла в пять утра в город. Погулять. Еще не шел транспорт. Потом проснулись птицы, первые троллейбусы и Верка заметила «след». Рядом с ней ехал милицейский УАЗик. Оттуда смотрели ей в спину и вбок. Они сканировали: обидел ее кто, нужна ли ей помощь. Проехав сто метров, машина газанула и уехала.
- Ну, значит, со мной все нормально – решила Верка.
Потом она ехала в трамвае и смотрела во все глаза на пассажиров.
- Ну как, как они не догадываются, что я … другая?
Потом ей казалось, что все – знают. Вон как смотрят по-другому. Осуждают? Восторгаются?
А потом … не разобравшись с любовями-морковями, Вера уехала в другой город. Убежала. Потому что в художественной литературе ну ничего не было про «это» и то, как вести себя дальше. А посоветоваться было не с кем, потому что лето и все подруги уехали.
В другом городе было много работы. Верка пахала на двух. Одна была официальная, где застегивались на все пуговицы и не забалуешь. А вторая – вечерняя, и можно курить и пить пиво. Ну и заходить по-соседски за спичками-открывашкой в офис через стенку. Там работало много мужчин. Однажды загудели вместе. К 12 ночи остались два мальчика на две девочки. Ну как сказать мальчики? 36-летние дядьки. А Веруне нашей, я не сказала, было чуть больше 20. Она, конечно, строила из себя взрослую. И коллега-девочка была с ней не первой свежести цветок, под сорок.
- У тебя что ли дети дома по лавкам? – убеждала она продолжить.
И мужчины смотрели с укором: ну не обламывай кайф, лето, хорошо сидим.
На квартире разбились по комнатам, по парам. По лучшей общажной традиции. Верка строила из себя недотрогу. А потом… когда он ушел на кухню, сел в угол и заснул – ей стало его жалко и она сама притащила его в постель. И они протрезвели. И Веруня говорила:
- Только не в губы, - ну прям красотка Джулия Робертс.
И потом сказала про петтинг. Тогда слово это только вошло в моду, а газетку «Спид-Инфо» читали все.
То, что было потом – было сексом без секса. Сердце у Верки стучало в горле. Ей казалось, что у нее температура 39. Она взлетала и падала. От простых прикосновений. Она не думала, что так можно. С током. С потерей сознания. А он все про нее знал. Про ее тело, ее страхи, ее маленькие, как киви…, он знал ее всю.
Утром она убежала – по другому не могла. Потом на работе пряталась до последнего, чтобы только не встретиться с ним. А когда они встретились в длинном коридоре, он пролил на себя горячий чай от неожиданности.
- Я приглашаю тебя на свидание! – сказал он. И Верка опять засмеялась, потому что это было слово из какой-то другой оперы. А у него дрожали руки…
Знаете, у него, конечно же была жена, и двое детей. И романы на стороне. Но закончилось все так. Она долго звала его по имени и отчеству и каждый раз во время свиданий умирала в его руках. Были квартиры «на час, с простынями», общие командировки. Потом ему это надоело и он купил ей квартиру.
Потом она забеременела. Потом ей звонила его жена и обещала прийти и убить. Но пришла не она, а он. Когда она уже не ждала. Он пришел с полотенцем и спортивными штанами. Она ждала его четыре года. У них родился сын. И все у них сейчас как по Шреку: долго и счастливо. И когда они собирают у себя друзей, и все напиваются, то они перебивают друг друга и рассказывают, как из секса по пьяни может родиться любовь. И потому, как они спорят, зачем ты меня притащила с кухни, и как краснеют, понятно, что они любят друг друга. Тьфу, тьфу, тьфу.[/COLOR]

• 
• 
•