Âλεκς Χοροψυλοβ, 42 - 3 января 2010 20:00

...в вечернем небе фасад вокзала сверкал новогодними звездами, по особому светили стрелки часов, спины спешивших к вокзальным дверям ярко освещали фары подъезжавших ко входу такси, выхватывая снопами света разноцветные сумки в сутолоке толпы. В центральной зале высоко стояла разлапистая елка, переливаясь блеском серебрянного серпантина и вспыхивавшими фонариками гирлянды. Людской поток шапок и высоких причесок огибал елку, разделяясь натрое - влево и вправо-уходя вдоль пятнистого мрамора в метель первого перрона и - уносясь вверх на экскалаторе в поднебесье перехода.
Поезд подали на первый путь, прямо к вокзалу. Обледенелые, словно хрустальные вагоны, поблескивали в неярких фонарях, из труб над вагонными крышами тянулся, густой, седой дым, от которого вдоль перрона тепло пахло еловыми дровами. Бородатый пассажир, смеясь, протягивал билеты молодой проводнице в синей шинельке. Парень, стоящий в очереди к вагону, прижимал к себе белую курточку своей спутницы, пуская через её плечо белые облака пара. Златоволосая дама позади них пристукивала каблуками в заснеженный перрон и грудным голосом говорила в прижатую к уху трубку: "Да, любимый, да. Генрих, Генрих, как же я забыла..."
...когда за его ладной фигурой закрылись двери, ведущие к перрону, в ушах всё ещё стоял металлический лязг шпингалета закрываемой проводницей двери. Проходя мимо ртутного серпантина ёлки и глядя на её холодные стальные огни он внезапно свернул в вокзальный буфет и чеканно сказал продавщице в белом, с желтым пятном, колпаке: "Дайте мне сто грамм коньяка и вкусную булочку."