Наверх
KISSA, 65 - 25 февраля 2008 09:03
О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!
К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
Белла Ахмадулина
[/SIZE][/COLOR][/FONT]
Добавить комментарий
Комментарии: 5
Мой ангел на меня сердит
За то, что я попалась в сети,
За то, что бес в ребре сидит,
А в голове гуляет ветер.
Мой ангел! Считанные дни
Остались мне на шуры-муры,
Так пусть летают - не спугни! -
Мои крылатые амуры.
Под свежий ливень этих стрел
Я становлюсь, раскинув руки!
Мой тайный замысел созрел,
Как наши слезы зреют в луке:
Я буду пышно увядать,
Духовной радуя красою.
И ты успеешь увидать,
Какое сердце я раскрою -
На склоне, на закате дней,
В глубоких сумерках лиловых.
И содрогнешься ты сильней
От старых истин, чем от новых!
Так дружелюбнее взгляни,
Мой ангел, на амуров легких!
Их стрелы - пусть они одни! -
Сидят в печенках, в сердце, в легких, -
Не вынимай, пускай поют
И гнезда вьют в душе высокой!
Они пусть лучше заклюют,
Чем клювы пошлости жестокой.
Когда поднимут со стола
Меня в ладье моей последней, -
Моя последняя стрела,
Как щепка, шлепнется в передней.
Мой ангел, сделай, чтоб ногой
Стрелу случайно разможили,
Чтоб не посмел никто другой
Ее таскать в сердечной жиле,
Или амурам возверни
Их собственность, когда старуху
Придут обревывать они,
Дождем смывая показуху,
Спешащую сказать скорбя
Свое "гуд бай" и "спите сладко".
Тогда ты вздрогнешь, ангел мой,
Прозрев у ямы роковой,
Что любят - в общем-то! - тебя
Амуров полтора десятка.
Юнна Мориц
За то, что я попалась в сети,
За то, что бес в ребре сидит,
А в голове гуляет ветер.
Мой ангел! Считанные дни
Остались мне на шуры-муры,
Так пусть летают - не спугни! -
Мои крылатые амуры.
Под свежий ливень этих стрел
Я становлюсь, раскинув руки!
Мой тайный замысел созрел,
Как наши слезы зреют в луке:
Я буду пышно увядать,
Духовной радуя красою.
И ты успеешь увидать,
Какое сердце я раскрою -
На склоне, на закате дней,
В глубоких сумерках лиловых.
И содрогнешься ты сильней
От старых истин, чем от новых!
Так дружелюбнее взгляни,
Мой ангел, на амуров легких!
Их стрелы - пусть они одни! -
Сидят в печенках, в сердце, в легких, -
Не вынимай, пускай поют
И гнезда вьют в душе высокой!
Они пусть лучше заклюют,
Чем клювы пошлости жестокой.
Когда поднимут со стола
Меня в ладье моей последней, -
Моя последняя стрела,
Как щепка, шлепнется в передней.
Мой ангел, сделай, чтоб ногой
Стрелу случайно разможили,
Чтоб не посмел никто другой
Ее таскать в сердечной жиле,
Или амурам возверни
Их собственность, когда старуху
Придут обревывать они,
Дождем смывая показуху,
Спешащую сказать скорбя
Свое "гуд бай" и "спите сладко".
Тогда ты вздрогнешь, ангел мой,
Прозрев у ямы роковой,
Что любят - в общем-то! - тебя
Амуров полтора десятка.
Юнна Мориц