Наверх
Âλεκς Χοροψυλοβ, 42 - 15 мая 2021 12:31
Все
Отредактировано:15.05.21 13:21
Я же о Булгакове? Так вот. Мастер и Маргарита были прочтены мною раз 10 от начало и до конца, и, как сейчас понимаю, в разных редакциях. Хотя лукавлю, раз 9, ибо первый раз, в 5 классе, читал только главы о похождении кота Бегемота. А уже потом, позже, всегда полностью от начала и до конца.
Потом были - "Роковые яйца" напечатанные в одном из журналов конца 80-х и прочтённые у знакомых возле Азовского моря, где по странному совпадению оказался журнал, лето, море и я.
Затем с экранов в оттенках исторической сепии на меня глянул прищуренный глаз профессора Ф.Ф. Евстигнеева и карикатурно точно изображенный Карцевым председатель домкома. Насколько хороша и исторически атмосферна была экранизация, что текст не хотелось читать ещё долго, что бы не испортить впечатления - от книги или от фильма, но прочитав возрадовался - образы Преображенского и Шарикова, виденные в фильме смотрели и лаяли на меня из книги.
Более точной экранизации книги вообще, я не видел.
Потом или чуть до была "Повесть о том, как близнецы погубили делопроизводителя" - где отчетливо отдавала чертовщиной, но расположилась эта повесть почему-то в сборнике "Одесские рассказы".
Потом была книга "Дьяволиада" - где многое стало понятным, что оно не будет понято никогда - а значит в бесконечной вечности.
(продолжение в комментариях)
Добавить комментарий
Комментарии: 6
Ну вот, а я булгаковод...в смысле, вед.. У меня диссертация по "Мастеру и Маргарите", правда, в связке с Достоевским.
Показать ответы (1)
А ещё по его пьесе снят великолепный фильм "Иван Васильевич меняет профессию".
Показать ответы (1)
Потом была книга "Дьяволиада" - где многое стало понятным, что оно не будет понято никогда - а значит в бесконечной вечности.
Позже, уже в университете, в перерывах между курсами экономической теории, самостоятельной финансовой практики и летними семинарами Набокова обложившего меня со всех боков, были сборники разные редакции Мастера и Маргариты, дневники и рассказы, с желтых страниц одного из которых меня ознобило тоской и жутью поздней, уже почти безлистой осени, человека, пробующего заменить морфий кокаином, остатки которых Пелевин - кокаина, тоски и озноба этой же осени, - передал юнкерам Юрию и Николаю в один из хрустально первых своих рассказов, где он ваял новый, альтернативный, мир.
После 2004 года, когда появилась возможность читать в электронном виде - был укороченный вариант "Белой гвардии" - где по времени и укороченности не читалось ещё предзнаменований.
И уже потом после того, как они состоялись - и после выхода, знаменитого, опять же подстрочно-точного, сериала, немедленно состоявшимися предзнаменованиями этого сериала запрещённого, стало многое на свои места - почему тот, считавший себе потусторонним, вернее надсторонним, пьесу эту недолюбливал, но уважал, и почему так стремительно её запретили в местах её действия после 2014 года.
Но я уверен, что Булгаков, сейчас со своей странной ухмылкой наблюдает за повторением истории по прошествию ста лет и ночами проходиться по Андреевскому, удивляясь безвкусным крематориям проданным киевским властям под видом театра и иногда стучит в окна прикидываясь лютой февральской вьюгой.
А в последнее время радует история, ставшая литературным анекдотом, или анекдот, ставший историей (оба варианта в духе Булгакова)
Позже, уже в университете, в перерывах между курсами экономической теории, самостоятельной финансовой практики и летними семинарами Набокова обложившего меня со всех боков, были сборники разные редакции Мастера и Маргариты, дневники и рассказы, с желтых страниц одного из которых меня ознобило тоской и жутью поздней, уже почти безлистой осени, человека, пробующего заменить морфий кокаином, остатки которых Пелевин - кокаина, тоски и озноба этой же осени, - передал юнкерам Юрию и Николаю в один из хрустально первых своих рассказов, где он ваял новый, альтернативный, мир.
После 2004 года, когда появилась возможность читать в электронном виде - был укороченный вариант "Белой гвардии" - где по времени и укороченности не читалось ещё предзнаменований.
И уже потом после того, как они состоялись - и после выхода, знаменитого, опять же подстрочно-точного, сериала, немедленно состоявшимися предзнаменованиями этого сериала запрещённого, стало многое на свои места - почему тот, считавший себе потусторонним, вернее надсторонним, пьесу эту недолюбливал, но уважал, и почему так стремительно её запретили в местах её действия после 2014 года.
Но я уверен, что Булгаков, сейчас со своей странной ухмылкой наблюдает за повторением истории по прошествию ста лет и ночами проходиться по Андреевскому, удивляясь безвкусным крематориям проданным киевским властям под видом театра и иногда стучит в окна прикидываясь лютой февральской вьюгой.
А в последнее время радует история, ставшая литературным анекдотом, или анекдот, ставший историей (оба варианта в духе Булгакова)